Абгарян, Н. Манюня

 

С огромным удовольствием еще раз перечитала книгу Наринэ Абгарян "Манюня". 

Веселое повествование о детстве двух девочек-подружек Наринэ и Манюни, полное приключений и проделок, о грозной, сварливой и доброй Ба (Розе Иосифовне) - бабушке Манюни, об их родственниках и соседях, живущих в городке Берде, о дружбе двух семей Абгарян и Шац, о том, что не взирая на дефицит товаров, люди умудрялись жить и радоваться жизни. 

Книга состоит из 27 глав-историй, например: "Манюня знакомит меня с Ба, или Как трудно у Розы Иосифовны пройти фейсконтроль", "Манюня и ромалэ, или Ба сказала "господибожетымой" и т.д.

Книга просто замечательная, спасибо автору за море озорства и юмора, за теплые воспоминания о детстве, за удовольствие от прочитанного. 

Читая книгу, знакомишься с армянским колоритом, ощущаешь ароматы еды, которые готовят герои, чаще всего Ба, ну, и конечно, смеешься над выдумками и проделками одиннадцатилетних девчонок, выражениями Ба, Михаила и др.

Цитаты:

• Я навсегда запомнила тот июнь, и густое ночное небо над Адлером, и шумные его улочки, и дни, когда мы все были вместе и ни одному нормальному человеку не было дела до того, грузин ты, русский, еврей, украинец или армянин, и казалось, что так будет всегда и этой дружбе нет конца и края.
• Как вам объяснить, чем отдают тушеные овощи? Возьмите школьный фартук, разрежьте его на полоски, заправьте мелом и скрипичным ключом. Добавьте двойки по алгебре и геометрии. Томите сутки в молоке с пенкой. Вот так уныло пахнут и выглядят тушеные овощи.
• Воздух был звонким и чистым и невесомым, словно перышко. С каждым вдохом он наполнял легкие газированными пузырьками счастья – хотелось взлететь и бесконечно парить над землей.
• Вот представьте себе картину – Каринка спит. То есть как спит – храпит с закрытыми глазами. От ее могучего храпа извергаются вулканы, образуются новые материки, луна, не выдержав такой пытки, собирает свои манатки и уходит за линию горизонта лечить мигрень.
• — Хэх, — крякнул дядя Володя и полез в унитаз, — столько лет работаю сантехником, ни разу еще поварешку из туалета не доставал. — Переживи как-нибудь молча свою премьеру, — пробухтела Ба. 
• Кто бы посмел отказать Ба в помощи? Никто! Жить хотелось всем.
• – Ну вот, – удовлетворенно окинула нас взглядом Ба, – чисто крокодил Гена и Чебурашка!
• Я не буду сейчас вам рассказывать в подробностях, какой мощи пароксизм истерического хохота согнул моих родителей при виде наших голубых черепов.
• — Угум, — Маринка демонстративно еще раз лизнула конфету, — мне ее тетя привезла. Конфета-то импортная, чешская!

  — Из Чешии? — решила блеснуть эрудицией Манька.

  — Нуда, из Чехол… Чехосол… из Чешии, ага.

  — И сделали ее чеши, да? — не унималась моя подруга.

  — Ну конечно чеши, кто же еще, — пожала плечами Маринка.
• Если бы какой-нибудь отчаянный акробат на ходулях в четыре часа утра прошел мимо окон нашей квартиры на третьем этаже, то застал бы дивную картину: за большим круглым столом, во главе с мужчиной в васильковых семейных трусах и фартуке в розовый волан, сидела группа преступных девочек девяти тире одиннадцати лет и, трусливо озираясь на кухонную дверь, доедала остатки курицы прямо со сковороды.
• – А давай мои вошки этой ночью придут к тебе в гости. – Манька собрала свои вьющиеся каштановые волосы в хвост и уложила его сверху на мою голову. – Это будет братание моих вошек с твоими, – радостно добавила она.
• Легче было намести в совок и выкинуть за амбар последствия смерча, чем пережить шторм Бабырозиного разрушительного гнева.
• Голос цыганки произвел в кухне эффект разорвавшейся бомбы. Ба окаменела спиной, сказала «господибожетымой» и резко повернулась к окну. Мы сгорбились за столом. Манька нашарила мою руку и произнесла одними губами: «Она сказала „господибожетымой“!»

  Страх Маньки был легко объясним – Ба обращалась к Богу в случаях крайнего, неконтролируемого, темного в своей силе бешенства. Только два раза в жизни мы с Манькой удостоились от Ба этого «господибожетымой», и наказание, которое последовало за ним, по своему разрушительному эффекту могло сравниться только с последствиями засухи в маленькой африканской стране. Поэтому, когда Ба говорила заветное слово, мы инстинктивно горбились и уменьшались в размерах.